НАШИ ЛИТЕРАТОРЫ

СКОЛЬКО Я ДОЛЖНА ЗАПЛАТИТЬ ЗА ТО, ЧТОБЫ СЕСТЬ В ТЮРЬМУ?

19 Января 2020

ЭТАКАЯ МАЛЕНЬКАЯ ПОВЕСТЬ.

За то, что я жива и благополучна
искренне благодарю
начальника отдела Администрации Президента,
Александра Пасенюка (в то время),
заместителя генерального прокурора Украины,
Алексея Баганца (в то время),
начальника следственного Управления ГНАУ
Святослава Пискуна (в то время),
кинорежиссеров А. Муратова и В. Савельева.

  1. Место действия: Украина в очередной несчастный период своей истории.

  2. Действующие лица:
    Интеллигентка Очкастая,
    Огнедышащий Дракон,
    Железнодорожная милиция,
    Налоговая милиция,
    Генеральная прокуратура,
    Областная прокуратура.

  3. А также: депутаты и министры, киношники и киношницы, оперы и оперята,
    простые милиционеры из лагеря Огнедышащего Дракона,
    простые милиционеры из лагеря Интеллигентки Очкастой,
    безмолвствующие предприниматели.

НИКОГДА НЕ СДАВАЙСЯ!!!

Дуракам закон не писан...

(Русская пословица)

"Я, Колтунова Виктория Григорьевна, еврейка, родилась стылым зимним вечером в кинематографической семье. С тех пор национальность, фамилию и место жительства никогда не меняла…" Такими словами начиналась моя автобиография, написанная когда-то для студийного капустника и данная мною следователю Валентине Евгеньевне Соломко для приобщения к уголовному делу № 101\020.

Тогда я еще не знала, что уголовного дела в отношении меня нет, и никогда не будет, что я не считаюсь обвиняемой, пока мне не предъявлено обвинение, а мне его не предъявит никто и никогда. Что я имею право не давать показаний против себя самой, и это право мне гарантировано Конституцией Украины и что пресловутое дело № 101\020, которым меня пугала Соломко, она попытается возбудить спустя три месяца, в марте 2001г., но датирует его 9-ым декабря 2000 года.

Когда я вручала ей свою биографию, я знала только, что вчера, после 18-часового сопротивления, я подписала явку с повинной, понимая, что иначе меня из кабинета следователя не выпустят, и отвезут в СИЗО, а дома у меня один, недвижимый после аварии муж, и он голоден, и если я не вернусь, через сутки у него пойдут пролежни, что если я уже попаду в СИЗО, то меня никогда не оправдают, потому что иначе системе придется признать, что в СИЗО отсидел невиновный, а она этого не допустит. И еще я наивно полагала, что именно моя биография, написанная мною, послужит доказательством того, что явку с повинной писала не я, а следователь Соломко, потому что явка написана топорным языком со множеством ошибок, а я так не пишу. Я полагала, что кто-то могущественный, стоящий над Соломко, сверит потом оба текста и скажет: "Да, конечно же, это писали два разных человека!"

Мне тогда и в голову не приходило, что моя жизнь и судьба в Украине настолько никого не интересуют, что два долгих года, лишенная возможности жить дома, не имея копейки денег, прячась на чужих квартирах, я буду доказывать свою невиновность, отсылать в разные важные инстанции документы, доказывающие, что следователь УМВД на Одесской железной дороге В.Е. Соломко сначала украла со счета моей фирмы 97 тысяч гривен, а потом вынудила меня написать явку с повинной, чтобы не дать мне возможности применить Закон к ней самой. Тогда я еще не подозревала, что наш простой украинский следователь всесилен в атмосфере разгула вседозволенности настолько, что без возбуждения уголовного дела, без санкции прокурора может объявить человека в розыск и взятие под стражу, и что этот факт наши власти нисколько не удивит и не взволнует настолько, чтобы такого следователя остановить.

Для того чтобы рассказать, как все это было, (потому что народ должен знать, как со своими героями бороться) я хочу обратиться к своему дневнику, который я начала писать в августе 2001 года на заброшенном дачном участке, где тогда скрывалась, питаясь гнилой, несобранной с дерева черешней. Пожалуй, это был самый тяжелый месяц из всех, и свой дневник я старалась писать в этаком легком, шутливом тоне, потому что если воспринимать весь этот маразм всерьез, то мне надо было на той черешне повеситься. А я не могла допустить, чтобы дочь классика советской кинодраматургии Г. Я. Колтунова, осталась оболганной, осталась в памяти всех меня знавших, преступницей. И гордость, моя самая верная подруга, поддерживала меня, когда безысходность давила на плечи, прижимая к земле.

Перед публикацией я изменила несколько букв в фамилиях тех действующих лиц, действия которых я не могла подтвердить документально, потому что они - люди маленькие и "документы века" им не дано создавать, да и Бог с ними, они играют в моем повествовании весьма короткие эпизодические роли. Зато все остальные "герои" носят свои собственные имена. Естественно, своими фамилиями названы люди мне помогавшие.

ДНЕВНИК. Часть первая. РЕАЛИСТИЧНАЯ.

Марксистско-ленинское учение о классах приказало долго жить. До революции 17-го года общество делилось на класс капиталистов, которые хотели все загрести и ни с кем не делиться, класс пролетариата, который хотел у них все отнять и все поделить, и прослойку - интеллигенцию, вяло сочувствующую пролетариату в части второй его идеи.

Революция 91-го года перетасовала людские ресурсы и снова поделила их на классы, но несколько по-иному: класс тех, кто своим трудом умеет зарабатывать деньги (бизнесмены, предприниматели), класс тех, кто хочет у них все отнять и ни кем не делиться (налоговики, менты, рэкетиры) и прослойку - ничего не имущую, не надеющуюся иметь, а потому вяло ненавидящую и тех и других. Рассмотрим данный тезис на живом примере маленькой творческо-производственной фирмы «Голубые дороги».

ТПФ «Голубые дороги» было создано Союзом кинематографистов Украины, снимало видеофильмы, рисовало на бумаге архитекторские задумки и благополучно воплощало их в жизнь вплоть до судьбоносной даты в своей истории - 20 июля 2000г.

Нареканий от заказчиков не имело. Взысканий от контролирующих органов тоже. Налоги отчислялись аккуратно, зарплата сотрудникам выплачивалась стабильно. Спокойно переживали плановые документальные проверки, набеги КРУ и налоговой милиции. Замечаний не поступало.

Кроме того, фирма, несмотря на небольшие доходы, ухитрялась содержать на свой кошт единственный на Украине детский музыкальный театр, также называвшийся «Голубые дороги» и спортивную секцию для детей из малоимущих семей.

Среди предприятий района оно считалось маленьким, но стабильным.

Резкий поворот в жизни фирмы произошел, когда на ее расчетный счет в банке 20 июля 2000г. зашла ранее небывалая для такого предприятия сумма - 200 000 гривен от крупного заказчика за подрядные строительные работы. В 9.30, я - директор предприятия, Колтунова В.Г. расписала эти деньги по платежным поручениям: часть за стройматериалы, часть за уже выполненные работы и мой помощник отнес эти платежки в банк. При нем операционистка, как всегда, набрала платежи на компьютере, и это означало, что деньги ушли по адресу назначения.

Однако, когда в тот же день, около пяти вечера, я пришла в банк, то узнала, что мой расчетный счет арестован налоговой милицией и деньги с него не ушли. К моему большому удивлению, я узнала, что оперы, принесшие постановление на арест счета появились с ним в банке в 15 часов 20 минут, а по положению деньги должны были быть списаны со счета еще утром, когда сдал платежки секретарь, в любом случае все деньги уходят со счета до 15 часов. Следовательно, мои деньги лежали и по какому-то замыслу ждали ареста с самого утра. Мне была выдана бумага городской налоговой милиции о том, что я якобы не сдаю ежемесячные отчеты и потому у меня арестован счет. Я подумала, что это вид милицейского юмора и завтра же все разрешится.

Из банка я поехала домой пообедать, но обед не удался. Не успела я закрыть за собой двери, как услышала на лестнице шаги, и раздался звонок. Я открыла. На площадке стояли два небольшого роста пухленьких молодых человека, почти одинаково одетых, с папками в руках.

- Мы из налоговой милиции, - отрекомендовались они. - Это вы Виктория Григорьевна?

- Да, я.

- Нас послали к Вам на проверку.

Я удивилась.

- Почему же вы пришли ко мне домой, а не в фирму? И вообще, вы должны дать мне 10 дней на подготовку к проверке. А направление у вас есть?

Пропустив мимо ушей бестактный вопрос о направлении на проверку, один из молодых людей, впоследствии оказавшийся лейтенантом налоговой милиции В. Василевским, пропел: "А мы вот слышали, что у вас замечательная квартира, старинная, с каминами и лепниной, можно ее осмотреть? Я, знаете ли, обожаю стиль ампир".

Тут наши вкусы сошлись. Поскольку я тоже обожаю изящный легкий ампир и горжусь старинным домом, где родилась, я растаяла и пригласила молодых людей внутрь. Поахав над моим камином и печью из итальянских изразцов, внимательно оглядев лепных грифонов под потолком библиотеки, лейтенант поинтересовался: "А сколько может сейчас такая квартира стоить?"

- Не знаю, - искренне отвечала я. - Я не собираюсь ее продавать. Тут жили поколения моих предков, тут мои дети родились, и меня отсюда тоже только вперед ногами вынесут.

- Ну, это, если ее не конфискуют, - хитро прищурился Василевский. - Вы ведь бизнесом занимаетесь. Всяко может случиться. Какое-нибудь нарушение - и все, тю-тю квартира.

- Вы что, шантажировать меня пришли? - вспылила я. - Вы вообще не имеете права заходить ко мне домой. А ну, на выход! Завтра в 9 утра я вас жду с направлением на проверку. Без него не приходите.

Немного подумав, я решила, что видимо арест счета и эти молоденькие нахалы - звенья одной цепи. Надо сходить в офис и посмотреть, что там делается. Предупредить бухгалтера, что с ними надо держать ухо востро.

Однако, придя в офис, я застала там полный разгром. Все сотрудники были согнаны в кухню, а в рабочем помещении уже вовсю хозяйничали те самые оперы, роясь по шкафам. Издали показали мне какую-то грязную пластмассовую папку, заглянуть в нее не дали, но сказали, что там на меня в ней жуткий компромат. Санкции на обыск и направления на проверку у них не было. Из дверей кухни выглядывал испуганный бухгалтер, расстроившийся настолько, что в тот день ушел домой в одних тапочках, позабыв про туфли.

Назавтра ко мне позвонил человек, назвавшийся начальником службы безопасности банка Николаем Григорьевичем Ряшко и сказал, что у меня большие неприятности, но что он может мне помочь, и чтобы я приехала к нему на встречу на 11 станцию Фонтана. Я приехала. Он сказал, что в папке, которую у меня нашли, на меня большой компромат, но я это просто высмеяла. Тогда он сказал, что на меня все равно поступил «заказ» и так просто мне не отделаться. Люди, которые во мне заинтересованы, подготовили на меня материал по уголовному делу и подобрали для меня такого следователя, из рук которого еще никто благополучно не выходил.

Вот тут мне стало суперинтересно. Кто мог дать на меня «заказ»? Конкурентов у меня нет, есть враги, но такого рода месть на них не похожа, ну какой член Союза кинематографистов станет на меня в налоговую писать? Да у нас отношения разрешаются другим способом. Сначала пишут друг на друга ругательные рецензии, потом признают гениальность друг друга, целуются, и на этом все закачивается. Нет, это определенно, человек не моего круга. Но тогда кто?

Я спросила, чего от меня хотят? Он ответил, что за 10 000 долларов мне разблокируют счет и будут дальше меня курировать, чтобы со мной впоследствии ничего не происходило. То есть сделают мне «крышу», поскольку по полученным ими данным я работаю директором 10 лет и все внаглую - без «крыши». Я поинтересовалась: а если я от такой дорогущей кровли все-таки откажусь?

Он описал мне следующую картину: счет мне не открывают. Приезжает фирмач, хозяин денег, и требует их назад, применяя ко мне методы физического воздействия. Сорока тысяч долларов у меня, конечно, нет, поэтому мне приходится продать квартиру и рассчитаться с заказчиком. Одновременно меня вызывает к себе, приготовленный для меня следователь, (круче которой нет в Одессе), утром я вхожу к ней как свидетель, а вечером меня увозят в СИЗО, как обвиняемую. Даже если моей вины доказать не удастся, то через полгода я выхожу из СИЗО больной старухой, без денег, зубов, друзей, квартиры и без фирмы. И кончится моя жизнь бомжихой у подножки альтфатера. Так что скоро я увижу, что в нашей стране без «крыши» - хана, и я о ней еще буду умолять.

Не проще ли сейчас по-быстрому продать офис и отдать 10 000 долларов заинтересованным людям? Посредник предупредил меня, чтобы я не вздумала идти официальным путем, а то будет хуже.

Я посоветовалась с моим знакомым адвокатом Романченко, и мы решили попробовать «хуже», - пойти официальным путем. Я предъявила папку квартальных отчетов начальнику налоговой милиции В. В. Кийко, и он тут же открыл мне счет. Фирма начала работать.

Естественно, я долго еще ломала себе голову, кто ж это мог «дать на меня заказ»? Посоветовалась с детьми. Мы все трое решили, что, возможно, «заказ» просто блеф. Но одно оставалось несомненным. Кто-то все-таки на нашу фирму «навел». Откуда шантажисты узнали, что я работаю «без крыши»? Откуда узнали, что в тот день на счет фирмы поступила крупная сумма? Насчет суммы более или менее понятно. Если тот Ряшко действительно начальник службы безопасности банка, то он имеет доступ к счетам клиентов. Он и сообщил налоговичкам, когда следует арестовывать счет. Понятно, в таком случае, почему платежки были приняты утром, но ждали ареста счета до 15.20, тот же Ряшко позаботился. Но его-то кто на меня навел?

Через несколько дней ко мне стали звонить клиенты фирмы и рассказывать, что их по одному вызывает к себе оперуполномоченный налоговой милиции Василевский, один из тех, что проводил у меня обыск, и говорит им, что «Голубые дороги» - фиктивная фирма, под колпаком у прокуратуры, и что если эти директора не прекратят со мной хозяйственных отношений, то он им жить не даст. Их замучают проверками и штрафами.

Я позвонила этому Василевскому и спросила, чего он от меня добивается? Он ответил, вас же предупреждали, не обращаться к начальству. Будет хуже. И это еще только начало. Ждите крупных неприятностей. Я спросила, а если не к чему будет придраться? Василевский ответил: найдем. В начале этого разговора я включила спикерфон телефона, чтобы наш разговор был слышен на весь офис и его слышали находившиеся в офисе сотрудники.

Действительно, стоило 2 августа поступить на счет 140 000 гривен, как тут же его снова арестовали. Сделала это старший следователь СО УМВД на железной дороге В.Е.Соломко, да еще с формулировкой: в связи с тем, что следствием установлено, что «Голубые дороги» являются «фиктивной фирмой», и по факту хищения ею крупной суммы денег возбуждено уголовное дело, счет фирмы - арестовать.

Каким следствием? Кто брал на проверку мои документы и проводил по ним следствие? Кто и когда предъявлял мне обвинение? Какое отношение моя фирма имеет к железной дороге? И снова счет арестовывается именно в тот день, когда на него поступает крупная сумма денег!

Я пишу жалобу областному прокурору Косюте на уже второй незаконный арест счета фирмы. Прокурор пересылает мою жалобу заместителю начальника УМВД на железной дороге Л. Д. Кавуну, который решает немедленно навести порядок, и за мной тут же являются на квартиру два опера арестовать и доставить к Соломко, но дома не застают и я прихожу к ней самостоятельно.

Соломко оказалась дамой средних лет, росту где-то метр девяносто, с копной высоко поднятых серых проволочек на голове и неровной темноватой кожей. Когда я вошла, она красила губы вишневой помадой, с удовольствием глядясь в маленькое зеркальце потертой металлической пудреницы.

«Плохо Ваше дело, - дружелюбно заулыбалась мне навстречу Соломко. - Вы проходите соучастницей по крупному хищению на железной дороге».

«Но я никогда не имела хозяйственных отношений с железной дорогой!» – заявляю я.

«Не имеет значения, - отвечает Соломко, - у меня имеются два акта выполненных Вами ремонтных работ в здании Управления дороги, на самом деле эти работы не проводились, а люди списали под них крупные деньги".

«Но, - отвечаю я, - я никогда не подписывала и в глаза не видела таких актов! Моя фирма никогда ничего не ремонтировала на железной дороге!»

«Ну и что из этого? - говорит Соломко, - значит, Вы проявили преступную халатность, позволив каким-то лицам воспользоваться вашими фирменными бланками и печатью, и тем самым, стали соучастницей крупного хищения - ст. 86 прим УК Украины от 5 до 10 лет лишения свободы».

Я подумала, что, во-первых, мои бланки с печатями вполне могли состряпать те оперы, что проводили у меня обыск, ведь они всех сотрудников выставили на кухню и рылись в шкафах самостоятельно. Во-вторых, моя встреча со следователем Соломко, безусловно, связана с первым «наездом», и она, вероятно, и есть тот самый следователь, который не гнушается никакими методами следствия, которой УПК не писан, и которого мне «обещали».

Естественно, я попросила предъявить мне эти акты, от чего Соломко наотрез отказалась, сославшись на «тайну следствия».

Вернувшись в офис, я выстроила всех сотрудников по ранжиру и потребовала сказать, кто именно, какая же такая сволочь, подставила меня, вынеся из офиса бланки готовых Актов приемо-сдачи с моей подписью и печатью. В принципе, такое могло быть. Когда наш главный инженер Александр Шиц ездил в командировки, я давала ему пустые, но полностью оформленные бланки договоров, смет и Актов, которые он заполнял там по своему усмотрению. Если Шиц не договорился с заказчиком, он возвращал мне оформленные бланки, и они хранились в сейфе. При выдаче бланков Шиц расписывался в их количестве и возвращал их мне тоже по счету. Однако нельзя было категорически отрицать, что кто-то воспользовался ключом от сейфа (все сотрудники знали, что он лежит в кокосе, висящем на искусственной пальме) и продал бланки злоумышленникам, использовавшим их для махинаций. Однако сотрудники клялись, что никогда не могли бы меня так подвести, что понимают серьезность такого проступка, и я им верила. Я работала с ними много лет, и у меня не было оснований думать, что они лгут. Значит, лгала Соломко.

Честно говоря, вначале, когда я сидела в кабинете Соломко, у меня мелькнула мысль, что кто-то из сотрудников причастен к «наводке». Они-то все знали, что «крыши» у нас нет. Но потом я подумала, что это нелогично. Зачем людям рубить сук, на котором сидят, получают, пусть небольшую, но стабильную зарплату. Это не в их интересах. Увольнять, я никого за последние два года не уволила. Не повышала на них голос, и не допускала оскорблений. Дисциплина у нас и так была на уровне, просто потому, что я всегда старалась подобрать спокойных, старательных людей.

Теперь мои обстоятельства действительно уже «были хуже». На арестованном счету опять большая сумма чужих денег, которые надо пускать в реализацию, производство стоит, сотрудники в стрессе после налета на офис и хотят увольняться, в поле застрял без денег режиссер, снимающий для документального фильма полевые работы, и у него «уходит натура». За июль пора выдать людям зарплату, а счет арестован. Репутация фирмы тает на глазах, клиенты уходят, а ведь эта репутация нарабатывалась годами!

И я решила согласиться на условия Соломко, которая потребовала заплатить по разным данным ею счетам 15 000 гривен. За то, чтобы разблокировать незаконно заблокированный счет! Единственное, что я вымолила себе - это уменьшение суммы на первый раз, ведь все равно мне потом их придется возвращать из своего кармана, а даже она сама видит (у нее в руках все мои банковские выписки), что мои личные доходы очень малы.

Соломко дала мне лист бумаги и ручку, и я на память написала на бумаге свои реквизиты. Подполковник А. М. Лилько, начальник одного из отделов, зажал мою руку в своей, (видимо, чтоб я не сбежала,) мы сели в его шикарную серую иномарку и отправились в банк. Поскольку уже было около шести часов, и в филиале, где я обычно обслуживалась, платежи уже не принимали, то мы отправились в головное предприятие. Вдвоем с Лилько мы подошли к окошку зам. главбуха и он самолично вручил написанную мной бумажку с реквизитами, а также адреса, куда отправить деньги. Я стояла рядом и довольно глупо кивала головой, со всем соглашаясь, а попробуй не согласись, когда пальцы зажаты в крепкой руке подполковника и кольцо вгрызлось в безымянный.

Таким образом, по требованию Соломко вечером 8-го августа 2000г. я заплатила 9500 гривен за чью-то мебель и растаможку чьего-то автомобиля. Накладных на эти платежи мне естественно никто не выдал.

Кроме того, я дала честное слово, что в течение месяца или двух проплачу оставшуюся до 15 000 гривен сумму - еще 6 000 гривен.

Но слово свое я не сдержала, поскольку первые 9500 гривен пришлось возвращать заказчикам из своего кармана, и я вошла в долги.

Счет мне разблокировали, и я снова начала работать, правда половина клиентов за это время, естественно отпала. Со страху уволился бухгалтер.

Вскоре я поняла, что Соломко про обещанные 6 000 гривен не забыла. Месяц мы поработали, и снова стали у меня появляться клиенты фирмы и смежники и рассказывать, что время от времени их вызывают на Балковскую 213, в УБОП на железной дороге к оперуполномоченному Кондратенко, который «просит» их под страхом разных неприятностей, которые устроит им в будущем, дать компромат на некую мадам Колтунову, которая его очень интересует. Вот они, мол, сами его нисколечко не интересуют, если даже у них есть какие-то нарушения, у кого не бывает, на них обязательно он, Кондратенко, закроет глаза, но вот эту вот Колтунову ему нужно «достать».

Мне не составило большого труда сложить такой логический ряд развивающегося «хуже»: мой первый «заказчик» указывает на меня налоговикам. Не получив с меня денег, они передают меня Соломко, которая, сняв с моего счета 9500 гривен, и не дождавшись остальных 6000, передает меня для дальнейшей «разработки» Кондратенко, тем более, что на Балковской 213 находится ГУБОП на железной дороге, то есть, опять-таки я попадаю в следственный отдел железной дороги, к которой не имею ни малейшего отношения, но к которому имеет отношение Соломко.

Кондратенко исполнительно и прилежно «собирал на меня материал» в течение двух месяцев и, наконец, настал самый яркий в этой истории момент - 7 декабря 2000 года. Как обычно, арест счета (третий) произошел именно тогда, когда на счету оказалось 97 000 гривен, не раньше, не позже.

Стоял замечательный по погоде день. Несмотря, на то что на дворе был декабрь, ярко светило солнце, настроение у меня было подстать, и я чувствовала удовольствие при мысли о том, что сейчас приду в свой любимый офис, где меня ждет команда сработавшихся людей, мы будем тихо и спокойно обсуждать свои рабочие дела, пить кофе, улыбаться друг другу и ощущать незыблемость существующего порядка, что и дает человеку основания чувствовать себя счастливым, и что-то значащим в этой жизни.

На углу Нежинской и Толстого дорогу мне перешел маленький черный котик. Кошачий подросток, явно бездомный, худой и зачуханный. Наверное, он хотел меня предупредить, чтобы я в офис не шла, но уж больно у него был неказистый вид, и я к его совету не прислушалась.

В 15 часов я подошла к двери моего офиса и увидела у дверей шестерых молодых людей и девушку. Я спросила их: вы ко мне, молодые люди? Они замотали головами - нет! Тогда я повернулась к ним спиной и стала открывать дверь. Когда дверь была отперта, они набросились на меня сзади и втолкнули в помещение, захлопнув дверь на защелку.

Первой и самой естественной моей мыслью было, что это - грабеж. Поэтому я стала громко звать на помощь и драться с ними, прорываясь к двери, чтобы выскочить на улицу, к людям. Меня не выпускали, и у дверей образовалась свалка. Молодые люди выкрутили мне назад руки, защелкнули наручники и прицепили ими к стулу в углу офиса. Когда мои сотрудники пришли в себя и стали просить отпустить меня, тем более что наручники до крови вдавили мне в запястья узорные серебряные браслеты, им велели немедленно выйти вон на кухню и не мешать правоохранительным органам работать.

Я попросила предъявить санкцию на обыск, мне издали показали какую-то бумагу, которую держали то слишком близко к моим глазам, то слишком далеко, и прочитать не дали. Я возмутилась и стала рваться со стула, чтобы увидеть документ на нужном для меня расстоянии. Тогда офицер, руководивший обыском, сказал мне: Сиди спокойно, старая кобыла, а то получишь. - "Старой кобылой будешь свою мать называть, а не меня" - огрызнулась я. Тут один из самых молодых оперов, белобрысый, остальные все были темноволосы, набросился на меня и стал бить меня ногой по ногам. Один удар был такой силы, что стул, к которому я была прикована, перевернулся, и я упала вместе со стулом на пол. Он продолжал бить меня ногами, уже упавшую, лежащую на полу, с вывернутыми назад руками.

Скачать продолжение...

Виктория КОЛТУНОВА

Если Вы желаете оказать нашему изданию посильную материальную помощь, нажмите кнопку «Поддержать журнал», которую Вы увидите ниже, пожертвовав сумму, которую Вы посчитаете нужным. Благодарим заранее!
Поддержать журнал
ДЛЯ РАСПРОСТРАНЕНИЯ ПУБЛИКАЦИИ ПО СОЦИАЛЬНЫМ СЕТЯМ, ЖМИТЕ НА ЭТИ ЗНАЧКИ



Оставить комментарий:

Текст сообщения*
Защита от автоматических сообщений
Загрузить изображение